10 часть. Все – дерьмо, окромя мочи

На следующий день мне не очень хотелось видеть Таню, и я ушел домой на полчаса раньше. Траур продолжался.

В четверг Таня  приехала на час раньше и взяла меня еще тепленьким. Я ремонтировал кофеварку на баре и пил четвертую чашку кофе, тестируя результаты своей работы, когда сзади подошла Таня и ущипнула меня за задницу. От неожиданности я чуть не испортил костюм расплескавшимся кофе. Хорошо, что основная часть угодила на кофеварку, стирать рабочую одежду я не очень-то любил.

1 часть

Меня зовут Денис Балдахинов, мне 32 года и на этом мои выдающиеся способности, в общем-то, исчерпываются. Я не брал Берлин, не осваивал целину и не открыл бациллу Балдахинова. Моим высшим спортивным достижением можно считать участие в футбольном матче со сбродной города Сьенфуэгэса. Счет встречи я не помню (хотя был вратарем), так как большую часть игры просидел на перекладине ворот, с вожделением рассматривая молоденьких кубинок, проходивших мимо спортплощадки. У меня был друг - Миша Савосин из города Жуковска-37 (или 38, сейчас уже не упомню). Он был нападающим и, сидя рядом со мной, авторитетно рассуждал об особенностях полового созревания евро-африканской расы. По его словам выходило, что к 13 годам кубинские девочки полностью созревают, а когда им исполняется 20, то на них уже никто, кроме "sovetico marinero" не смотрит. Всё это меня очень удивляло. Я конечно знал, что Жуковск-37 - закрытый город, но что в нём уделяется столько внимания секретным научным исследованиям такого направления, поверить не мог. Это было в далеком 88-м. Я был военным моряком и чаще думал о якорь-цепи, чем об узах Гименея. Но биологические часы работали исправно, и мой интерес к девушкам из чисто спортивного перерос в матримониальный.

11 часть. Понедельник – день тяжелый

В субботу и воскресенье я отдыхал, наслаждаясь видом цветущих яблонь и сладким дымом американских сигарет Харьковского производства.

В понедельник приехали Зданович и Бухырин, набравшиеся новых впечатлений  и идей. Бухырин соскучившийся по работе, сразу же вызвал меня и Валеру Иванова в офис, чтобы страстно поиметь нас за неправильно сделанные спинки диванов в стриптиз-баре. Валера, любивший получать удовольствие в любой ситуации, стал поближе к кондиционеру и психическую атаку Бухырина, гарцевавшего на кожаном кресле, воспринимал спокойно.

Наступила последняя неделя весны, солнце медленно накаляло атмосферу клуба и портить приятные минуты пребывания в прохладном офисе бесполезным спором о таких мелочах как семь диванов с гнутыми спинками ни мне, ни Валере не хотелось. Валера молча разглядывал самурайский меч, висевший за спиной Буха, а я вяло отстреливался  гнилыми отмазками старого образца и думал о выгнутой спинке Тани. 

- Надо было делать спинки  по линиям на стене! Вы что слепые, что ли?! Неужели не понятно?! - продолжал пороть чушь Бухырин.

Когда Бух уезжал, эти корявые синусоиды символизировали верхнюю границу обрезки ковролина, которым заикавшийся от избытка гениальных идей дизайнер мечтал украсить стены стриптиз-бара. Странные метаморфозы, произошедшие с загадочными кривыми за неделю отсутствия Буха, удивили не только меня, но и Валеру.

- По каким именно линиям? – спросил Валера. – Их там много.

12 часть. Еще чаю

В среду Таня, не балуя меня разнообразием, заехала с той же подругой на переднем сиденье и я, усевшись сзади, полчаса слушал последние новости из мира моды. Подругу звали Света и эта Света домой не торопилась. Мы приехали к Тане, поужинали. Таня и Света ушли в зал, а я остался на кухне собирать новую мойку. Я делал все настолько тщательно, что аж самому было противно. События последних дней ясно показывали, что место тут не рыбное и долго сидеть здесь - значит попусту тратить время. Еще, чего доброго, удило треснет, застоявшись без работы. Но даже этот очевидный факт не мог заставить меня гнать шару. 

В восемь часов Таня вышла на кухню. Она была в том же возбуждающем миниплатье, что и в понедельник.

- Собралась отдыхать? - спросил я, откладывая в сторону дрель. 

- Да, - сказала Таня, открыв холодильник и доставая бутылку. – Водки выпьешь?

13 часть. Из жизни иномарок

В четверг я немного опоздал на работу. Пришел  в половине одиннадцатого и, как всегда в таких случаях, нарвался на Здановича. Он ничего мне не сказал, но с этого дня в клубе завели специальный журнал, в котором охрана должна была отмечать время прихода и ухода каждого сотрудника. Но на этом нововведения не закончились, после обеда Бухырин привез новую спецодежду, причем всем - 58-го размера, других размеров в продаже не было. 

 - А это по какому случаю? – поинтересовался Валера, завернувшись в новую спецовку. 

- В понедельник приедут корейцы, - ответил Бухырин. - Я не хочу, чтобы вы ударили в грязь лицом.

- В таком балахоне хорошо малолеток на Главной площади пугать, а не перед корейцами красоваться, - сказал Валера, усомнившийся в неотразимости новой спецовки.

- Найдите Лену-уборщицу, скажите, чтоб ушила вам спецовки, – распорядился Бух. - И давайте - работайте, не расслабляйтесь.

14 часть. «Я-то чего полез?!»

Света, собрав вещи, укатила с Дёмой, а я начал курочить старую мойку. Это оказалось непростым делом. Юрий, царствие ему небесное, потратил немало времени на то, чтобы вделать столешницу в стены, окружающие мойку по трем сторонам, и для надежности положил сверху кафельную плитку. Систему крепления сифона к раковине я так и не понял, во всяком случае, она не разбиралась и, для того чтобы снять раковину, мне пришлось перепилить сифон. Ломать плитку было нельзя, запасных не было и я работал аккуратно как сапер-реставратор.

Сначала Таня наблюдала за моей работой и хвасталась, какой хороший у нее был муженек. Он, действительно, все делал на совесть, с которой я теперь не мог ничего сделать. Потом к Тане пришла подруга Марина и Таня опять потеряла всякий интерес к ремонту. Марина работала администратором в «Аленьком цветочке». Устроилась она туда по Таниной протекции и не забывала отплачивать шампанским за добро. На этот раз Марина принесла две бутылки и они уединились в зале.

После этого работа у меня пошла еще хуже, мойка, не смотря на хлипкий вид, ломаться не хотела. Распиливая столешницу лобзиком, я сломал единственную пилочку и, представив, что в новой столешнице отверстие  под раковину придется выпиливать вручную, громко и многословно выругался. На шум пришла пышущая шампанским Таня и спросила, может ли она чем-нибудь помочь. 

- Вряд ли… хотя можешь, где тут у вас свалка истории?

15 часть. Странные игры

В понедельник начались летние гастроли корейского театра пантомимы, посетившего наш город проездом из Москвы в Кишинев. Для участия в представлении с рабочим названием «Монтаж боулинга» на второстепенные роли и в массовку были привлечены местные исполнители. Ознакомившись с отведенной мне ролью, я понял, что ремонт у Тани, не смотря на все мои усилия, растянется еще как минимум на месяц и в ближайшую неделю не видать мне Таню как своих мощей. Корейцы, приехавшие монтировать дорожки в кегельбане, привезли с собой странный восточный обычай работать с восьми до шести, причем, без выходных.

Об этом прорыве в области новых технологий нам сообщил Бухырин, устроивший в 10-ть часов торжественный развод на работы, чего не случалось даже при строительстве клуба. По такому случаю мы облачились в новые спецовки устрашающего вида и маски искреннего интереса к словам Буха. Самым серьезным в нашем немногочисленном отряде выглядел Анатолий Териков. Он зачем-то нацепил на свою лысину рокерский бандан, иллюстрирующий тяжелую долю окровавленных черепов в загробном мире, и, слушая Бухырина, щурился от усердия. Я поглядывал на Толика и ждал когда он прервет Буха и начнет излагать апрельские тезисы.

16 часть. Непонятка

Остальные дни недели прошли по тому же сценарию и большим разнообразием сюжета не отличались. Корейцы, нарвавшись на золотую жилу дешевой рабочей силы, заметно расслабились и уже не носились, как брокеры по бирже, взволнованно крича и жестикулируя. Движения их стали размеренными и плавными, как у русских купцов после бани. Корейцы сменили требовательный «check»  на приторный до тошноты «o-o-o-oka-a-ay!», ставший неизменной основой интернационального общения. Им удалось вложить в это нехитрое слово шесть значений и восемь интонаций с легкостью, способной вызвать черную зависть даже у Эллочки Людоедки.

Оказалось, что с помощью окея можно не только одобрить хорошо сделанную работу или вдохновить на выполнение оной, но также поздороваться, стрельнуть сигарету, узнать время, рассказать о жене и даже обсудить  превратности погоды. А Паку, ставшему временным предводителем команды техобеспечения, даже удалось охарактеризовать особенности нынешнего политического строя. Свое отношение к режиму Пак выразил коротко и ясно: «Ельцин – okay!». Механикам слово понравилось и они стали сыпать океями направо и налево, наваливая в фундамент новой Вавилонской башни до двухсот океев в час.

Слушая обстоятельные беседы, состоявшие из восьми океев и трех улыбок, я понимал только то, что зря потратил два года на изучение английского. Тонкие оттенки, вкладываемые окружающими в это слово и иногда вызывавшие дружный смех с обеих сторон, от меня ускользали. Я злился и посылал всех океявших подальше.

17 часть. Цюбельбуллер и Моменталлер

К пятнице Чонг постиг азы разговорного русского и, уходя за пятнадцать минут до окончания обеденного перерыва, то ли попрощался, то ли прокомментировал цель своего путешествия словами: «посель на хуль!» и самодовольной улыбкой.

Больше всех обрадовался Толик:

- Ты смотри! Соображает! Даром, что намбаван.

- Не… не намбаван. Скорее Number two, - сказал я, зевнув. - Намбаваном был здоровый как петух попугай, которого нашему кэпу подогнали на Кубе в обмен на спирт. Так этот попугай… 

Я замолчал и закрыл глаза, погружаясь в вязкое болото памяти.

18 часть. «Не может быть!»

Воскресный вечер прошел не совсем так, как я намечал. Скромное желание - съесть что-нибудь в корне отличающееся от шаурмы, поваляться на диване и сладко уснуть с томиком Платона в руках - так и осталось неудовлетворенным.

Сначала все шло хорошо: Коромыслин, Леший и еще пара бывших одноклассников ждали меня возле бани, как в старые добрые времена. Пока молоденькие банщицы, перехватившие эстафету у разбитых параличом и капитализмом старушек, приводили в порядок кабинет, я пытался втолковать Лешему разницу между южными и северными корейцами, но быстро оставил это бесполезное занятие, решив не портить себе настроение.

Потом мы долго сидели в парилке, прочищая отравленные цивилизацией легкие сухим горячим воздухом с парами эвкалипта и засоряя мозги откровениями Лешего, истинно нам говорившего: «я никогда не потею»; купались в бассейне, пили липовый чай.

Вдоволь напарившись, мы решили несколько расширить культурную программу и пошли в парк отдыха выпить пива на колесе обозрения. После третьего круга и пятой бутылки я пришел в то расположение духа, когда в серой и скучной жизни человека открывается место подвигу.

Сильно геройствовать я не стал, только угостил всех шаурмой и, расставаясь с Витькой Кашловым, выпил на посошок бутылку водки. Что было после этого, я запомнил плохо.

Помню, как голым купался в реке, в том месте, где еще недавно мечтал утопиться и исповедовался Лешему в чистой и светлой любви к неземной женщине с райским именем Таня и с опасной фамилией Крюкова.

19 часть. Месть дракона

К усам прилип окурок, нагая вакханка больно давила коленом в шею. Правая рука пульсировала на перевернутой чашке. Сгущенное молоко покинуло опрокинутую вазочку и медленно подбиралось к выпотрошенным из пепельницы окуркам. Тани на кухне не было.

Я освободился от объятий подсвечника и растерянно почесал раскаленный солнцем затылок. «…Вот, блин! Досейчасился, урод!».

Обиднее всего было не то, что нежная и страстная Таня оказалась зыбким призраком сновидения, а то, что я не успел этим воспользоваться. Какая, к черту, разница – сон или явь. Я не привередливый, моя цель – оргазм. К тому же во сне мне иногда удавалось достичь такой пугающей глубины наслаждения, какой мне пока не угрожала ни одна Маринская впадина. Не смотря на то, что я уже лет пятнадцать, как вышел из возраста ночных поллюций, и теперь эякуляция давалась мне потом и кровью, сладостные мгновения сна, когда тело содрогается от взрыва блаженства, а не оттого, что шаловливая партнерша дергает тебя за яйца, до сих пор являются самыми ценными жемчужинами в бедной коллекции ощущений, дарованных мне жизнью.

Я закрыл глаза, надеясь вернуться в исходную позицию, но ничего не получилось. Перед глазами плавали туманные круги и овалы без всяких намеков на эротику. Я поднатужился, стараясь помочь воображению нарисовать желанный образ, и кряхтел до тех пор, пока один из кругов не превратился в улыбающееся лицо Чонга с жирным океем на устах. Тогда я смирился с неудачей и открыл глаза.

2 часть. Мечта Рембрандта

Прошло пять лет. Ветер странствий покинул паруса моих надежд. Я лег в дрейф и течение занесло меня в тихую заводь ночного клуба, где я за два с половиной года прошел длинный путь от младшего обслуживающего персонала до работника технического обеспечения, хотя остальные сотрудники по-прежнему называли меня плотником, каковым я по сути своей и являлся. Ночной клуб - место специфическое, в таких местах сексапильные девицы под видом официанток, моделей, стриптизерш и прочих танцовщиц снуют целыми косяками. Даже уборщицы выглядят так, что подвыпившие клиенты путают их с проститутками. К сожалению, весь этот праздник жизни заканчивается к утру, за пару часов до начала моего рабочего дня. Я, конечно, положил глаз на трех-четырех представительниц этих древних и не очень профессий, но дальше дело не шло, с таким же успехом я мог положить на них болт. Таков, видать, мой удел - посещать ночные клубы, боулинги, красивых девушек не для того, чтобы отдыхать, а для того, чтобы работать. 

3 часть. Зачарованное странствие

Потом была двухнедельная командировка и у меня не было возможности видеть Таню. Я пилил, строгал, шлифовал древесину по четырнадцать часов в сутки. Но видел перед собой не заготовки будущей беседки, а Танин профиль. Я повторял её имя как мантру и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Перспектива тесного общения с Таней светила ярче, чем майское солнце, за две недели превратившее моё лицо в арбуз для Halloween`а. 

4 Часть. На штурм

К пятнице я окончательно созрел и после работы, до зубов вооруженный электроинструментом, отправился в крестовый поход. Я был полон решимости сражаться за веру в любовь и возможные потери, будь то спокойствие или равновесие, меня больше не пугали. Полчаса я простоял перед входом в клуб, ожидая Таню и проклиная себя за пунктуальность. По графику эту неделю Таня отдыхала и пока я от безделья жонглировал шуроповёртом, периодически срывая аплодисменты охранника, Таня успела поломать ключ зажигания, поругаться с автомехаником, сгонять в Дарьинку к родственникам, оставить там на выходные дочь Надю и вернуться назад. Когда она рассказала мне об этом по дороге домой, я крепко задумался и почти не обращал внимания на дорогу, представлявшую собой второй том полного собрания сочинений Тани о сером братстве. В таком повороте событий я узрел бюст судьбы и ещё больше преисполнился решимости овладеть в эту ночь Таней, если, конечно, она предложит мне остаться. Согласно морально-процессуальному кодексу, утвержденному на общем собрании органов жизнедеятельности, я не имел права открыто приставать к девушкам. В тех редких случаях, когда я преступал придуманный 15 лет назад закон, я всегда получал отказ со стороны девушки иметь когда-либо со мной дело как с половым партнёром, и потом страдал ущемлением самомнения сроком от одного до десяти часов.

5 Часть. Утро молодого идиота

Я провозился до двух ночи, разрабатывая план действий на завтра. И если с методами обработки древесины в ванной все было более-менее ясно, то, каким способом довести Таню до благородного состояния самоотдачи, я так и не решил. Спать хотелось неимоверно, веки слипались как пропитанные олифой заготовки. Тани все не было и где она в этот момент удовлетворяла жажду странствий - можно было только догадываться. Наверное, где-нибудь недалеко, в радиусе 50-ти километров. Определить более точные координаты ее местонахождения приплюснутый на темени глобус головы, раскачивающийся в пушистых облаках дыма, помогал мне мало. "Ладно, буду спать". - Решил я.

6 часть. Большие маневры

Я вернулся через полчаса, как добрая мамаша, неся в клюве пучок бананов, хлеб, масло, чай, кофе, пару бутылок минеральной воды и батарейки. Таня все еще спала. Мы позавтракали без нее и каждый занялся своим делом. Я продолжил покорение канализационного стояка, а Роман - изнасилование телефонной трубки. К двум часам дня ситуация изменилась мало. Таня по-прежнему спала, канализационный стояк измывался надо мной как хотел и только Роман начал проявлять признаки нетерпения. Друзья осветители не хотели разговаривать с ним, пользуясь тем предлогом, что их нет дома.

- Да сколько можно спать, где они все лазят? - спрашивал Роман, каждые пять минут заглядывая в ванную. - Не-е-ет, надо что-то делать. 

Он разбудил Таню с третьей попытки, нарисовав ей сладкую картину райского завтрака с душистой чашечкой кофе, свежим хрустящим батоном и блестящими кубиками шоколадного масла. Услышав про масло, Таня удивилась и встала урвать от райских щедрот свою порцию. Но путь к наслаждению оказался неблизким. Таня, задевая халатом табуретки и залежи опилок, медленно курсировала по квартире как тральщик, потерявший рулевое управление. Иногда приливы сознания выносили ее на кухню. Она садилась на табуретку возле стены, молча слушала последнюю сводку с поля боя за осветительную пушку, и медленно пила газированную воду. В таких случаях я пристраивался ей в кильватер и тоже выходил на кухню покурить и переброситься с Романом парой слов о бессмысленности бытия.

Несчастный случай. Предисловие

17 лет назад, когда я писал "Несчастный случай или Записки Балдахинова" под псеводнимом Семен Пудов, мне было 33 года. Тогда я был чрезвычайно стеснителен, наивен и глуп, а еще прислушивался к мнениям людей, считающих себя писателями.

Но теперь, когда мне перевалило за 50, я расслабился. Стесняться мне уже нечего и я могу спокойно сказать, в чем была фишка.