Это при том, что я много лет не то, что какую-то женщину, даже нормального мужчину изобразить не мог. Все какая то квашня выходила. Но обо всем по порядку.
Воскресенье в кардиологическом отделении (КО) - это сплошной тихий час. Даже мухи, если б тут водились, сдохли бы от скуки. Единственное, что я смог придумать - это попытаться развеселить постовых. Сегодня на посту пышка Эль... как всегда излучающая килотонны добра с улыбками впридачу, и Аль..., вся на венах и жилах, как Исымбаева перед прыжком на мировой рекорд.
Аль типа строгого следователя в паре. И вообще она старшая на посту. Одежды ее черны, а глаза и волосы, стянутые в тугой пучок над головой, и того чернее. Впрочем красная жилетка поверх черных одежд пугает еще больше.
А тут уколы. Внутривенно и внутрижопно. Само собой уколы делают Эль и Аль. Подходит моя очередь, выходит из манипуляционного кабинета Аль и даже не голосом, а как бы глазами говорит: "Следующий!".
- Ой, а я вас боюсь! - отвечаю я и показываю классную гематому на полруки, оставшуюся после субботнего укола. - Можно я к Эль пойду?
Короче Аль обиделась и надулась еще больше. Но ничего, через час, когда дежурные вернулись на пост и занялись заполнением бесчисленных бумаг, я уже выдавил из Аль первую улыбку и даже обещание, что следующий укол - за ней.
И тут бац!!! Входные двери резко открываются, через них в КО врывается человек 6-7, ведут себя очень шумно, на предупреждающие окрики постовых не реагируют (впрочем постовой в КО - это не более чем красивое название, нет у постовых ни огнестрельного оружия, ни даже штык-ножа, чем оборонять отделение, вообще не понятно), двигаются в направлении реанимационного отделения. Все в верхней одежде и без бахил. Один чего-то снимает то ли на большой фотоаппарат, то ли на маленькую видеокамеру.
- Не понял! - говорю я. - Что это за ревизорские выходки? Вы их знаете?
Аль опять надулась и молчит.
- Не нравится мне этот кипеж. Тут все-таки кардиология, все сплошь сердечники, волноваться нельзя. Пойду выясню, в чем дело.
Шумную свору я нагнал в предбаннике реанимационного отделения. Самым спокойным и на вид вменяемым выглядел мужчина лет 55-60 в очках и вроде даже с бородкой, одним словом - вполне интеллигентского вида. Я подошел к нему и задал вполне резонный вопрос:
- А вы почему в верхней одежде и без бахил в реанимационном отделении?
В ответ на мой вопрос из своры вывалился крепыш лет 30-ти и потащил меня в коридор. Ему не терпелось объяснить мне, что это все не просто так и вообще тут снимается документальное кино для берлинского биенале.
- Так вы не то снимаете! - сначала не понял я. - Пойдемте, я вам покажу, что тут нужно снимать.
- Нет-нет, мы все правильно снимаем - вмешался в разговор Интел, вышедший из предбанника. - Слава, организуй каталку.
Еще минут через пять, пока шли переговоры с неуступчивой Аль, очень стеснявшейся попадания в кадр, я подошел к Интелу, стоявшему в проеме входной двери.
- Я так понимаю, вы тут главный режиссер? - спросил я.
- Я Нелю Штепу в реанимационное отделение доставлял. А они теперь...
- Киевские наезжают? Не люблю. Они наглые.
- Можешь Нелю сыграть? Ничего особо делать не нужно, лежишь на каталке, мы тебя везем.
- Да запросто, очки снимать?
Вообще я очки ношу вроде как на лбу, так, на всякий случай.
- Нет не нужно, вы в них очень солидно выглядите.
- Я знаю, многие молодые девушки принимают меня за большого научного работника. - Не удержался я от комплимента самому себе.
Еще через пять минут, когда наконец-то нашлась простыня, чтобы прикрыть Нелю Штепу, я уже лежал на каталке. Меня с головой накрыли простыней и с большой скоростью повезли в направлении реанимации.
Мне почему-то казалось, что пол коридора в КО относительно ровный, но когда тебя везут на каталке с закрытыми глазами и с большой скоростью головой вперед, то дорога кажется очень ухабистой и далеко не прямой, хотя поворотов там вроде бы не было. Тем не менее я не растерялся и успел приложить кулаки к своей груди.
- Стоп! Снято! - скомандовал Интел.
Меня теперь уже спокойно и без простыни отвезли к моим тапочкам, оставленным возле входа в КО. Я обулся, зашел в палату за пустым лепестком и отправился в аптеку за новым. Купить новую пачку лекарств я собирался еще до съемок.
Девочки-постовые восприняли все это кино слишком близко к сердцу, а уборщица вообще чуть не сменила работу на лечение. Я, как смог, их успокоил. Мне вообще с тех пор, как попал в КО, всех приходится успокаивать.
Все-таки в жизни многое выглядит совсем не так, как это показывают по телевизору. Ну то есть раньше, когда я смотрел новости, то всегда смеялся над очередным чиновником, который после ареста попадает не в камеру, а в больницу. Мне казалось странным, что человек, добившийся в этой жизни определенного успеха и соответсвующего материального обеспечения, вдруг после ареста испытывает проблемы с сердцем, почками, позвоночником или другими органами тела.
Но как выяснилось, для того, чтобы попасть в больницу, в частности в КО, даже арест не нужен. Девочка, 8 ноября заполнявшая документацию на меня в приемном отделении, была очень разговорчивой и рассказала несколько историй про людей, поступивших в КО, просто после телефонного звонка. Например, за час до меня уже поступил один мужчина, которому позвонили из Приватбанка и сообщили о долге в 12000 гривен.
- Надо же?! - удивился я. - Дело в том, что вчера моей жене тоже позвонил человек и сказал ей, что я должен ему деньги.
- Тоже 12000?
- Нет, 12500.
- Из Привата?
- Нет. Но без привата не обошлось.
- Поздравляю, теперь в КО будет целая палата приватников. | 
