Мимо нас сновали уже успевшие вспотеть корейцы, занятые сортировкой оборудования, сваленного в кучу посреди зала. Пока решались организационные вопросы, корейцы с усердием муравьев разносили запчасти по углам и не обращали на нас внимания. Рядом с машинами для сортировки кеглей стоял Зданович и нацеливал гвардию механиков и инструкторов на трудовые подвиги. Основой его зажигательной речи была пыль и многочисленные способы борьбы с нею. Впрочем, сильно распространяться Семенович не стал. Полтора месяца назад, при приеме на работу он уже читал им вводную лекцию, из-за которой техобеспечению пришлось отложить работы по ремонту сцены на два с половиной часа.
Тогда Семенович обрабатывал механиков как Остап Бендер - любителей оригинальных шахматных дебютов. Сначала он ознакомил аудиторию с сенсационными результатами археологических раскопок в Египте, свидетельствовавшими о большом интересе фараонов к этому виду спорта. Длина дорожки и количество кеглей уже тогда были строго установлены и не изменились до сих пор. Не исключено, что создатели игры использовали определенную астрономическую пропорцию при расчете длины дорожки, как и при строительстве пирамид, но тайна эта пока не раскрыта. Когда Семенович добрался до древнеиндийского этапа развития игры, я понял, что лекция будет долгой и ушел в бытовку помогать Валере слушать радио. Далее, скорее всего, должны были следовать Китай, Месопотамия, Древняя Греция, король Артур, выбивший пять брейков подряд священным Граалем и много чего еще. Никогда не думал, что такая тупая игра может интересовать еще кого-нибудь кроме американцев. И как это библейские пророки в поисках истины обошли вниманием столь важный момент в развитии человечества? Даже странно… хотя… помнится, когда я знакомился с основными положениями Ветхого Завета, мне попадались какие-то странные иудеи, в дни народных гуляний бравшие в руки таинственные цитры и кимвалы… Перед обедом я вышел на сцену собрать инструмент. Семенович продолжал оперировать цифрами и фактами. По его словам выходило, что срок службы кегельбана, ударно отработавшего пятилетку на далекой корейской земле, можно продлить на десять и даже на двадцать лет, если строго соблюдать нехитрые правила, изложенные выше. Когда работоспособность кегельбана перевалила за пятьдесят, я ушел обедать.
В этот раз Зданович только перечислил французских и американских президентов, которым в свое время шибко попало за то, что они имели наглость соваться на пластиковое покрытие дорожек без спортивной обуви и пообещал недосмотревшим за клиентами инструкторам такой импичмент, по сравнению с которым обычное увольнение покажется инаугурацией. Механики часто кивали головами и спорить с будущим начальником не решались. Из восьми кандидатов двое должны были отсеяться. Расставаться с хорошим местом, сулящим стабильный заработок, никто из них не спешил.
Бухырин, нарисовавший радужные перспективы предстоящей работы более мягкими тонами, указал на потную футболку корейца, переносившего доски из одного угла в другой, и сказал, что с сегодняшнего дня мы будем ему во всем помогать. В дополнение к этому Бух назначил меня ответственным за международные отношения.
- Какой из меня переводчик?! Я же корейского не знаю, – возмутился я. - Только английский.
- Ничего они тоже английский знают, - успокоил меня Бухырин. - Кроме того, у них есть свой переводчик. Еще вопросы есть?! Тогда за работу!
Придерживаясь заданного курса, мы загнали юркого корейца в угол и я его прямо спросил:
- Can we help you?
Кореец загадочно улыбнулся и, не сказав ни слова, продолжил перетаскивание досок.
«С этим все ясно», - подумал я и сказал:
- Пошли переводчика искать.
- А кто из них - переводчик? - спросил Толик, поправляя бандан.
-Я думаю - тот очкатый в наглаженных штанах, - я указал на корейца в белой рубашке с коротким рукавом, ласково улыбавшегося Здановичу и Бухырину.
Из шести приехавших корейцев только очкарик и бродивший по залу толстяк были не в рабочей одежде. Наглаженный очкарик действительно оказался переводчиком, его звали Ли и он вполне сносно говорил по-русски. Когда мы подошли, Ли и Зданович решали, как помочь толстяку Чонгу, забывшему дома спецодежду. Семенович предлагал нарядить Чонга в спецовку, ставшую униформой для техобеспечения с сегодняшнего дня, а Ли, внимательно осмотревший нас с ног до головы, вежливо отказывался.
После знакомства с переводчиком, скрепленного рукопожатием и лучезарной улыбкой Ли, Валера поинтересовался, можем ли мы чем-нибудь помочь.
Ли снова улыбнулся и сказал:
- Да-да! Конечно! Вот ему помогайте, – и указал на толстяка.
Возле Чонга уже собирались механики. Узревший подмогу Чонг взял на себя функции менеджера. Он принялся расталкивать механиков своим пузом, привлекая таким образом внимание, и, тыча пальцем в кучу заготовок, говорил: «this – out!», после чего тыкал пальцем в противоположную часть зала.
- Чего он хочет? Спросил меня Сергей - самый молодой из механиков, недавно отпраздновавший 35-летний юбилей и отрастивший по такому поводу пышные усы.
- Хочет, чтобы вы убрали эти доски в другое место, - ответил я.
- Да пошел он к черту! Мы только что их сюда принесли! – Сергей от возмущения поднял верхнюю губу, закрывая ноздри усами. - Нам вон тот узкоглазый так объяснил.
Сергей показал на страдающего от жары и усердия корейца, к которому мы были прикомандированы.
- Ты его меньше слушай, - посоветовал я Сергею. - И не принимай близко к сердцу.
После обеда пыль и страсти улеглись, корейцы разрисовали пол красными полосками, по которым предстояло набить лаги, а на них - несущие фермы покрытия. Работа, надо сказать, была нудной и однообразной, и еще ее было много. 250 килограммов гвоздей, привезенных корейцами, служили весомым тому подтверждением. К вечеру международные отношения наладились и взаимопонимание достигло такого уровня, когда слова не нужны. Языка мимики и жестов оказалось вполне достаточно. Ли крутился возле сортировочных машин и строил глазки курносой блондинке в потертых джинсах-чулках, смахивающей пыль с оборудования, к нам он подходил пару раз стрельнуть сигарету. Странный все-таки народ эти корейцы. Получая по контракту сто баксов в день, бесплатно питаясь и ночуя в гостинице, оплаченной Семеновичем, они не стеснялись стрелять сигареты у людей, зарабатывавших три-четыре доллара в день, к тому же обремененных женами, детьми, растущей квартплатой, водкой и другими пороками. Мало того, они хотели бесплатных девочек в ночном клубе.
В шесть часов раздалась команда «break» и все разошлись отдыхать. Корейцев ждал обильный ужин в клубе, Валеру и Толика – голодные жены и дети, а меня – неоконченный ремонт. Собрав оставшиеся силы и необходимый инструмент, я вышел на запятнанную заходящим солнцем улицу и закурил сигарету. Жара отступала, но не сдавалась. Воздух над асфальтом дрожал, вспоминая накал дневных страстей. На стоянке грела спину Танина «девятка».
- Давно приехала? - поинтересовался я у дежурного охранника, махнув сигаретой в сторону машины.
- Минут двадцать назад, - двухметровый охранник с пирамидальной головой и боксерским прошлым, откликавшийся на позывной «двенадцатый» и то ли фамилию, то ли кличку – Морошка, почесал переносицу.
- Чего это она так рано?
- А-а-а… так это!.. корейцев кормить. А что она тебе нужна?! - Морошка, скучавший в ожидании смены, оживился и даже попытался собрать морщину на лбу.
- Нет, не нужна… Пока! – я на прощание махнул левой рукой возле уха.
- Счастливо! – запредельно серьезный Морошка ослабил напряжение лобных мышц и снова прилип взглядом к поблекшей вывеске:
НОЧНОЙ КЛУБ
К Л О Н Д А Й К
приглашает на работу
профессиональных танцовщиц,
барменов и официантов
Купив на углу пару сладких сырков у сворачивающей свою лавочку мороженщицы, я побрел на троллейбусную остановку, где сорок минут изучал Броуновское движение микроавтобусов. Убедившись, что в такое время суток мест в маршрутках меньше, чем желающих на этих местах посидеть, я потерял интерес к маршрутным такси и, воспользовавшись услугами троллейбуса, через пятьдесят минут был на месте.
В квартире вместо ужина меня ждала Надя, вернувшаяся из Дарьинской ссылки. Такой сюрприз обрадовал меня не больше, чем волка - заградительные флажки.
- Привет! Как дела?! - придав голосу беспечность, спросил я.
- Хорошо, - не очень убедительно ответила Надя.
- А чего такая грустная? – я поставил сумку с инструментами на стул возле настенного зеркала, исполнявший роль трюмо.
- Так… - Надя задумчиво поковыряла большим пальцем ноги задравшийся угол линолеума.
- Ну, смотри… - я прошел на кухню в поисках еды.
Набор блюд, готовых к употреблению, был стандартным: кофе, хлеб, масло и пепельница. Набрав воды и включив чайник, я расплылся по седушке кухонного уголка, намереваясь слегка отдохнуть и еще раз полюбоваться новой блестящей мойкой. Надя села рядом со мной, зажав ладони между колен, и сказала:
- Жалко, что вы старую мойку разобрали. Она мне больше нравилась, теперь как-то непривычно.
М-м-да-а… вас Крюковых не поймешь – одной нравится, другой не нравится. Хотя, конечно, ребенок растет и старая мойка с одной уцелевшей дверцей и странным ящиком, выдвигавшимся почему-то по вертикали с ускорением 9,81g и рассыпавшим вилки и ложки по всей кухне, как никак - неотъемлемая часть ее детства. В 10-ть лет сокровища мусорников порой приносят больше радости, чем обещания женихов в 20-ть.
- Ничего, Надя! - я попробовал ее успокоить. - Новая мойка - не самое большое разочарование в жизни. Со временем ты это поймешь. Видишь ли, жизнь - это постоянная смена старого новым, в этом прелесть и возможно смысл странной игры природы именуемой жизнью.
- А вы поиграете со мной в Алладина, когда закончите?
- Наверно нет, боюсь, носом не вышел.
- А там просто, я вам покажу. У вас есть приставка?
- Если б у меня была приставка!.. я бы сейчас не за корейцами по боулингу гонялся, а охмурял графинь да баронесс где-нибудь в Баден-Бадене.
- А что это за игра? Я такой не знаю.
- Это очень интересная игра, но тебе играть в нее еще рано.
- А вы можете достать мне картридж с такой игрой?
- А-а, ты об этих играх… Нет, не смогу. Хорошей электронной версии такой игры пока нет, а те, что есть, еще тупее «Алладина».
- Так вы поиграете со мной?
- Вечером будет видно, - я заварил кофе и достал сигарету.
- А что вы теперь будете делать?
- Буду делать шкафчик, вон туда, - я поднял глаза на грязное пятно потолка над входом в кухню.
- Там раньше был шкаф, его еще мой папа делал.
- Это я знаю, но твоей маме он чем-то сильно не понравился.
- Неправда! Мама любила папу.
- Согласен, но сути дела это не меняет, новый шкафчик надо делать по любому.
- А вы дадите мне свой нож поиграться?
- Какие проблемы - играй на здоровье.
Надя заметно повеселела:
- Так мы поиграем потом в «Алладина»?!
- Потом – обязательно. А пока иди, поиграй сама, я покурить хочу.
Избавившись от Нади, я разложил на столе инструмент и приступил к операции по сборке шкафчика. Когда я сделал первый надрез боковой стенки, стрелки часов целили в десятку. М-да… не весело… Если работать по три часа в день, то за четыре дня с ящиком должен управиться – прикинул я. И как всегда ошибся. Многолетний опыт и Егор Коромыслин неоднократно утверждали, что придуманные мной сроки следует умножать на два, а то и на три. Как я ни старался, чертов ящик не стал исключением.
В половине второго пришла соседка снизу, которой не терпелось высказать несколько критических замечаний по поводу моего несовершенного и несвоевременного исполнения лобзиковой сонаты. После всенощной с субботы на воскресенье соседка была настроена очень решительно и, не смотря на мои клятвенные заверения о завершении концерта, несколько раз попросила партию на бис не исполнять. Спровадив соседку, я начал собирать инструмент и нечаянно уронил молоток на пол, немного поразмыслив, я решил уронить его еще пару раз, чтобы высказаться до конца. На стук вышла Надя с фломастером в одной руке и журналом «Cosmopolitan» в другой.
- Хотите посмотреть? – спросила Надя, протягивая мне журнал.
- Нет спасибо, на ночь вредно. Еще приснится какая-нибудь гадость.
- А чего тетя Люда приходила?
- Да вот решила сказать, что хватит играть, пора спать ложиться.
- У-у я еще не хочу, - Надя нахмурила губки.
- Кто ж хочет, надо! – я с интересом разглядывал знакомую гримасу на личике щуплотелой Нади, пока приближавшейся к совершенству мамы только по двум показателям - росту и уму.
- А когда мы поиграем в «Алладина»?
- Когда-нибудь обязательно поиграем. Сегодня - не последний день, а теперь давай спать. | 
